 |
 |
|
| Какое удовольствие – лежать
на русской печи! |
|
День сказок и загадок, Страшный вечер,
День памяти младенцев, Иродом избиенных.
На момент введения Юлианского календаря: 29 декабря
Дата по календарю XVI века: 29 декабря
Дата по старому стилю: 29 декабря
Дата по новому стилю: 11 января
Современная дата: 26 декабря
В сумерках, когда вся семья, за исключением молодёжи, проводившей
время на посиделках, забиралась на печи, да на полати отдыхать,
детям рассказывали сказки, да загадывали загадки.
Загадки
Начинали с серьёзных загадок об окружающем мире и природе, о
труде земледельца, увлекаясь переходили на предметы домашнего
обихода, которые в загадке вдруг предсиавали совершенно в ином
виде. освещались иным светом, парадоксально сближаясь с разными
вещами или явлениями и т.п.
По синему пологу золотое просо рассыпано. (Звёзды на небе.)
Сито свито, золотом покрыто, кто взглянет, всяк заплачет. (Солнце.)
Сильнее солнца, слабее ветра, ног нет, а идёт, глаз нет, а плачет.
(Туча.)
В лес дорога, на пупке тревога, внутри ярмарка. (Улей.)
Нос долог, голос тонок,
Летит – кричит, сядет – молчит.
Цари его боятся, короли страшатся,
Кто его убьёт, тот свою кровь прольёт. (Комар.)
Четыре уха, а перье не сосчитать. Без рук, без ног, а рубашку
просит. (Подушка.)
Обязательнл находился кто-то из взрослых – любитель задавать
шуточные вопросы. Ребята постарше уже знали ответы и редко попадали
впросак, а младшие то и дело отвечали неправильно или вовсе
запутывались, что вызывало весёлый смех.
Что у Бориса впереди, а у Глеба позади? (Буква «б».)
Без чего человеку жить нельзя? (Без имени.)
В каком году люди едят более обыкновенного? (В високосный.)
Где свету конец? (В тёмной горнице.)
На какой вопрос нельзя ответить «Да»? (Ты спишь?)
Какая разница между попом и Волгой? (Тот – батюшка, а Волга
– матушка.)
Сидело семь галок. Я выстрелил, троих убил. Много ли осталось?
(Три, остальные улетели.)
У семерых братье по одной сестре. Много ли всех? (Восемь.)
Несла бабка на базар сто яиц, одно (а дно) упало. Сколько осталось
в корзине яиц? (Ни одного, т.к. упало дно.)
В этот вечер особенно неистовствовала нечисть
На дворе собирали вбитые вчера колья с Красной горки, а знахарка
приносила угли из печи. Старики же из своих постелей натрясали
соломы. Зажигали костёр – и в огне сгорали все болезни, тоска
и беды.
Об этом дне в народе рассказывали великое множество страшных
историй. Вот одна из них, записанная в XIX веке:
«В прежние времена такие истории случались, что только подумаешь,
так кожу обдирает.
– Ты, дядя Василий, поди, много знаешь страшного-то? Расскажи,
пожалуйста.
– Какое много, но кое-что знаю.
– Расскажи, Василий Александрович.
– Ну, ладно, расскажу вот я про своего родителя, как он у меня
Святки проводил, да с лешим шушукался.
Дело было в Святки на пятой день Рождества Христова. Он же был
мельник, вот и вздумал запустить мельницу на Васильев день,
крестьянам муки помолоть. Оделся в шубу и пошел. У нас в тот
вечер была посиделка, ребята ему и кричат: мол, не ходи, дядя
Александр, смотри, леший шапкой по голове помажет. Как это они
сказали, он и говорит: «Я лешему сам рога переломаю». А мать
моя услышала с печи и закричала: «перекрестись, прежде чем на
мельницу входить, Лександр, нешто забыл, ведь Святки теперь,
мало ли что может наблазниться?» Отец же был немножко выпивши,
изругал нас всех трусами и пошёл на мельницу. Идёт себе и в
ус не дует, не верю, что может меня леший поблазнить.
Выходит за деревню, подходит к баньке на краю деревни и только
хотел пройти мимо, как вдруг двери в бане как хлопнет, так что
вся баня-то и запрыгала. Он и подумал, что это, наверно, банника
леший донимает, и решил его выручить. Подошел к бане и хотел
было отпереть задвижку, но не тут-то было. Никак дверь не подаётся,
хоть ногой он толкал, потом плечом в дверь уперся. Да дверь
трещит, но не отворяется – и всё тут. Вдруг отец слышит, что
леший-то стонет, и думает: «Погоди, я тебя уважу», – и давай
опять плечами дверь поддевать. Опять слышит: леший хрипит от
натуги, но поддаётся, дверь не отпускает. Отец плюнул и пошёл
дальше, только на прощание сказал: «Ужо, леший, я по шее-то
тебе накостыляю».
Приходит на мельницу, вынул из-под колёс и машин подставки и
сел покурить, как ни в чём не бывало. Вдруг слышит, что под
мельницей кто-то свистит, да так резко, как рожок нашего пастуха
Ваньки. Свистит это он, леший, а отец усмехается: «Свисти, я
ведь не испугаюсь». Посвистал, посвистал да и замолчал. А затем
как набрал воздуха в легкие да как дунет в машины мельницы,
решил их крутить вместо воды. А машины-то, машины как замахают,
так что страшно стало. Ну и полез отец с мельницы-то долой,
чтобы не придавило колесом-то мельничным. Вспомнил наконец отец
мой, что от лешего можно «отговориться», и давай читать заклятье
на лешего: «На море, на океане, на острове Буяне лежит бел,
горюч камень Алатырь, на том камне, Алатыре, стоит крест, крестом
крест человек родился, крест водрузился, а сатана связался,
Бог прославился. Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками,
семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в Океан море, под бел
горюч камень Алатырь. Кто мудреней меня взыщется, кто перетаскает
песок из всего моря, тот освободит лешего». Только заговор отец
проговорил, леший заскрежетал зубами и давай опять пыхать в
себя воздух. А отец в то время успел-таки запереть мельницу.
«Ну, теперь. – думает, – леший, я с тобой хоть в рукопашную
пойду». Только это подумал, как вдруг леший подбежал да как
схватит у него с башки шапку – и нет его. Приходит отец домой,
а жена спрашивает, где шапка-то. «Леший унёс». Все захохотали
и умолкли. Отец себе лег на печку, да и думает: «Как это я прозевал,
когда леший шапку у меня стащил». Встал утром да и налаживается
в Вологду ехать, купить себе новую шапку. У него опять мать
моя спрашивает, куда он шапку девал. «Да леший унес, я ведь
говорил тебе». Все стали расспрашивать, как это такая оказия
случилась. Ну он им и рассказал. Отец решил, что не придётся
ему больше носить шапку. Думал, если леший унёс, так не отдаст
никогда. Но не тут-то было. Поехал он в мясное заговенье к тёще
барана доедать по старому обычаю, подъезжает к Бревновскому
забору, глянь, а на заборе шапка его висит.
– Неужто это правда, дядя Василий?
– А что мне врать-то? Ведь не деньги брать».
Источники:
«Круглый год», сост. Некрылова А.Ф., М., «Правда», 1991;
Месяцеслов.
Фольклорный ансамбль «Россичи» |
